Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Спорт3 марта 2021 15:29

"Он уважал красоту русской речи": чем нам запомнился спортивный комментатор Юрий Розанов

Наш колумнист Егор Арефьев - о настоящем проводнике и гиде в мир спорта
Юрий Розанов был одним из последних комментаторов, уважающих красоту русской речи

Юрий Розанов был одним из последних комментаторов, уважающих красоту русской речи

Фото: кадр с видео "Матч ТВ".

В девяностые и даже в начале нулевых словосочетание «спортивный комментатор» твердо ассоциировалось с рубрикой «Анекдоты» в конце газеты или журнала. Именно там публиковались «перлы»: чаще всего не сочиненные цитаты мастеров прямого эфира, но все равно зрители легко верили и самым безумным («Все, что осталось у клуба после игры — одинокое очко»). Мол, эти и не такое ляпнуть могут!

Народ знал Василия Уткина по программе «Футбольный клуб», Владимира Перетурина и Владимира Маслаченко — по эфирам Первого канала.

На этом все.

Над остальными потешались.

Синявский, Озеров и Махарадзе давно ушли. Евгений Майоров отходил от дел, но успел взять в ученики Юрия Розанова. Поработали вместе всего год, в 1997 году Майорова не стало, но для Розанова этого срока вполне хватило, чтобы понять суть профессии и перенять традиции.

Спустя недолгое время, дядя Юра, как его называли, Розанов стал проводником.

Гидом.

Не тем, который выпячивает энциклопедичность или фонтанирует неуместными шутками.

Не тем, что заваливает туристов вопросами, на которые знает ответ только он сам. Или травит однообразные байки. И не тем, что зевает, монотонно произнося заученный текст: «посмотрите направо, посмотрите налево».

Он был виртуозным и тактичным экскурсоводом, умевшим влюбить. Никогда не отвлекающим от прогулки по маршруту, который выбрали вы. Специалистом и фанатом английского футбола, сердцем молодежного хоккея и бывшим баскетболистом.

«Латераль «ЦСКА» после качественного кросса полез в штрафную, где по нему уже плотно работает защитник «Локомотива». Оба с хорошим бэкграундом, поэтому на вкусных хайлайтах мы увидим скиллы игроков» — к сожалению, теперь принято комментировать примерно так.

А еще максимально выеживаться друг перед другом в эфире, склоняя фамилии футболистов на разный манер, жонглировать ударениями и именовать игроков так, как принято в европейской провинции, откуда они родом (Йорди Альба — Хорди Альба — Жорди Альба). Грузить публику статистикой и новомодными показателями технических характеристик. Это прогрессивно. Как на западе.

Розанов уважал, прежде всего, зрителя. Игру. И русскую речь. Его даже коллеги цитировали. «Игра на три результата» (когда каждый исход максимально справедлив), «плясать от печки» (то есть строить игру от обороны), «глядишь, и гол сложился бы» или ласковое отцовское «учись, шпана» после проигрыша. Во время его эфиров можно было услышать известные всем фразы в совершенно неожиданный, но смертельно уместный момент: «у вас уже с горкой, а вы все льете и льете» (если команда продолжает забивать и забивать). Слова «напрасно», «всяко», «посему», «бог весть» и «потеха» звучали голосом Юрия Альбертовича как родные. Квасом и квашеной капустой при этом не разило.

Сейчас считается правильным, если комментатор визгливо взвинчивает темп игры, натужно «болеет за наших», искусственно подогревает интригу и интерес к матчу при счете 8-0. Розанов не позволял себе подобной фальши.

Это обман.

А он был принципиально честным во всем.

— Все лезут назначать виновных и делиться «наш-не наш», — писал Розанов в телеграм-канале. — А на самом деле, по-моему, все просто как хозяйственное мыло. Более 90% людей легко простят себе то, за что другого порвут на куски. Потому что «я точно знаю, что я — Д'Артаньян, а остальные пусть-ка еще докажут». Так живет мир.

Мне доводилось видеть Юрия Альбертовича пару раз в местах, где люди тратились на адреналин. Он был азартным — играл и в карты, и в ставки. Но всегда выглядел вовсе не как комментатор Первого канала или НТВ+. Никакого лоска, пафоса или взгляда «Ну что, вы меня узнали?». В растянутом свитерке и джинсах он был простым дядькой, похожим на соседа-инженера, которого вы встретили в лифте (даром, что Розанов действительно работал в НИИ в свое время). Или на младшего брата Филиппыча из «Агента национальной безопасности», актера Вадима Яковлева. Кто бы мог подумать, что он передавался с самых крутых матчей планеты за последние десятилетия? Чуть скособоченный, с доброй улыбкой набок, умеющий и подколоть, и выслушать, и поддержать. Его знали и уважали авторитетные — во всех смыслах слова — спортивные агенты, футболисты и хоккеисты. И нередко благодарили фишками за верные подсказки.

Таким он был и в эфире. Никогда не навязывал мнение. Не тянул одеяло на себя и не петросянил. Не кичился эрудицией или предсказуемыми каламбурами с искажением фамилий игроков. Давал зрителю шанс подумать и оценить момент, пережить самому. Где нужно, брал гроссмейстерскую паузу. На блестящем русском языке (почти, как однофамилец-классик, который в 1919 году умер там, где в 1961 году родился Юрий Альбертович) Розанов помогал нам смотреть футбол или хоккей. Понимать игру через сопереживание на дистанции. Быть там, с ними, на льду или у газона. Сохранял спокойствие и мудрость. Позицию над схваткой. Был понятным и искушенному зрителю, и новичку. Это был тот случай, когда громкость телевизора хотелось прибавить в ожидании новой речевой находки.

Юрий Розанов с женой.

Юрий Розанов с женой.

Фото: кадр с видео "Матч ТВ".

Последний год Розанов мужественно боролся с онкологией, прошел несколько курсов химиотерапии, вернулся в эфир без волос и вел телеграмм-канал ЮАR. Там до сих пор остались его мысли и воспоминания: про любимого внука, любимого «Евгения Онегина», любимую профессию и любимую столько лет жену. Дружбу, молитву и тот день, когда впервые не смог открыть рот, чтобы выпить сока ночью. Обследование в Корее, оплаченное другом, искривления эпохи и состояние угасания он фиксировал одинаково точно и без экзальтации. Не выбивая слезу и не призывая к расстрелам.

— Мне Господь дал прожить более, чем три десятка лет с любимой женой, — вспоминал Розанов в небольшом спецфильме «Сильнее самого себя». — Лучшей женщиной на свете. И просить у него большего, наверно, было бы наглостью. Когда я узнал диагноз, меня настигло философское спокойствие. Болей я не испытывал. Испытывал слабость, падал где-то, это было первые полгода. Сразу вспомнил истории про то, как надо себя превозмогать: встал, побежал, не можешь бегать — летай. Но я не такой. Я не боец. Мне не надо себя вздергивать. Так что придумал себе спокойствие. И мне так лучше. Просыпаюсь — день, солнышко, да прекрасно все!

Спасибо вам, дядя Юра.

Как вы говорили, где тонко, там и рвется.

Минус один голос разума.

Плюс один в звено Маслаченко, Озерова, Майорова и Синявского.