Фото: REUTERS
Эти записки наделали в Сети много шума. Наша соотечественница, живущая в Италии, устроилась волонтёром в «корона-госпиталь» в одном из центров эпидемзоны. И день за днём стала вести дневник, бесхитростно описывая горечь потерь, повседневный ужас и редкие радости, когда безнадёжные больные возвращаются к жизни.
В первый части россиянка рассказала о самых тяжёлых часах — на том этапе «критические» поступали в огромном количестве.
Во второй — о том, как умер её первый тяжёлый пациент, и какие мучения больные испытывают в «скафандре» (костюме для интенсивной терапии).
Теперь — третья часть, где, словно в поэме Данте, после «Ада» и «Чистилища» наступает просвет.
День тринадцатый. (31 марта)
Затишье скорых в предыдущие дни оказалось обманчивым. Сегодня они едут одна за другой.
У меня смена с обеда, но нутром понимаю, что спокойно не будет.
Всё так и оказалось. Сегодня для нашего отделения черный день. Произошли резкие (я их называю безвозвратные) ухудшения у нескольких человек. Двое умерли утром. Среди тяжелых — «мой» дедушка... Я же с его женой разговаривала, успокаивала. Кто успокоит теперь?
Еще одна пациентка очень сдала, просит меня сделать что-нибудь, устала и хочет отдохнуть, а в каске [оборудование для интенсивной терапии тяжёлых больных — ред.] гул, от которого болит голова.
Поступает парень, и тоже в каске. Спортивного сложения, высокий, еле помещается в кровать.
Через несколько часов той женщине становится совсем плохо, приходят реаниматологи, «возвращают» ее, увозят в кардиологию. Освободившееся место тут же занимает бабушка, ей очень тяжело, она почти не отвечает, когда мы к ней обращаемся.
Вечером приходит дежурный врач, принимает решение снять каски с двух пациентов и перевести их на обычные маски + морфин.
«Мой» дедушка!.. Завтра я его больше не увижу...
Если в первые дни возраст пациентов колебался от 70 до 90 лет, то сейчас больше половины — 50 лет!
Я очень вымотана физически, но эта усталость — ничто по сравнению с душевной. Стараюсь абстрагироваться и не принимать все близко к сердцу, хотя это не просто...
Фото: REUTERS
День четырнадцатый (1 апреля)
Сегодня был самый обычный рабочий день. Не произошло ничего из ряда вон выходящего, задания выполнялись быстро, точно и без суматохи. Выписался один молодой мужчина, на его место поступил дедушка. Еще один наш «сын полка», другой дедушка, почувствовал себя настолько хорошо, что вылез из кровати и пошел гулять. Под общие улыбки мы его развернули (босиком и в больничной рубашке), вернули в палату. Но он был счастлив!
Сегодня у трёх «космонавтов» была пробная жизнь без скафандра. Они смогли умыться, поговорить по телефону, поесть. Все это с маской, но уровень кислорода не падал! У всех троих!
Вечером, ближе ко сну, все трое снова облачились в доспехи, но это были совершенно счастливые люди!
Они увидели свет в конце тоннеля. И мы тоже.
По программе в компьютере узнали, что скорая привезла 15 человек. Для последних недель — нереально низкая цифра!
P.S. Ещё одного дедушки, с чьей женой я разговаривала накануне и успокаивала, не стало почти сразу после моего ухода со смены...
День пятнадцатый (2 апреля)
Сегодня был снова хороший день!
Нет, бегать меньше не пришлось, но работа шла отлажено и четко. Выписались двое, им нашли места в другом медицинском учреждении: они еще не смогут самостоятельно за собой ухаживать, но это уже будет не больница. Провожаем их всем составом, они счастливы, улыбаются, благодарят. И мы радуемся.
Наш «сын полка» выпишется завтра. Будет его не хватать. Вспоминаю, каким он был 2 недели назад. Даже представить страшно, благодаря какой силе воли он выбрался!
Остаются очень тяжелыми одна женщина, у которой не происходит изменений уже несколько дней, один дедушка, который сжимает каждый раз мне руку, и слезы текут из его глаз, и еще один дедушка... Стоп, слышу разговор врача с родственниками: наши соболезнования... 10 минут назад... вы должны связаться с похоронным бюро, сами вы его увидеть не сможете, обо всем позаботятся в бюро. Нам очень жаль... Еще одного дедушки не стало.
Возвращаются коллеги из карантина, из первых, которые по незнанию имели контакты с заболевшими.
Меня вызывает старшая и дает сразу два (!) выходных!!! Не верю своим ушам! Зато верю в то, что скоро начнется улучшение.
Фото: REUTERS
Дни с шестнадцатого по восемнадцатый (3-5 апреля)
После двух выходных я полностью восстановилась! Сошли все отеки и перестали болеть ноги. Как мало нужно, чтобы почувствовать себя счастливой.
За два дня в отделении поменялись лица. Кто-то выздоровел (сын полка) и ушел домой, на их места пришли новые. Есть тяжелые, есть полегче. Поступила родственница одной из наших коллег. Её положили в палату к мужчине, их разделяет шторка. Он уже из тех, кто совсем скоро отправится домой, а она страдает. Слушается врачей и все время проводит лежа на животе. Переворачивается только для приема пищи и других процедур. Даже этих нескольких минут хватает, чтобы она начала заходиться в кашле и ее уровень кислорода стремительно падал.
Хочу описать еще одного пациента. У него непростой характер, приказной, я бы сказала. В первые дни был тяжелый, скафандр утяжелял, характер отягощал. Он вызывал нас кнопкой примерно 5-6 раз в час. Весь персонал был измотан, ведь он не давал нам времени для работы с другими пациентами. Его очень большой вес добавлял сложности всем манипуляциям, а диабет заставлял нас относиться к нему с повышенной осторожностью.
Постепенно стали проявляться первые улучшения, скафандр стали снимать на несколько часов в день, потом оставляли на ночь, и вот теперь он снял «костюм» полностью. И вы знаете, даже стал улыбаться и шутить! Нет, приказная манера осталась, использовать кнопку по 5-6 раз в час продолжает, но сейчас это все воспринимается по-другому. Больной выздоравливает! Он в отделении уже три недели. Примерно столько и нужно времени на одного человека с таким диагнозом.
За час до окончания смены ушла бабушка... ушла тихо и насовсем. Когда же начнутся дни без смертей?
Положительная динамика видна по новым пациентам, они менее тяжелые, значит, смогли попасть в больницу до наступления критического состояния! [Раньше этих людей, скорее всего, просто не взяли бы, потому что палаты были переполнены — прим. ред.]
День девятнадцатый (6 апреля)
Я привыкла к работе — или становится легче? Были дни, когда я думала, что не дойду до дома, знобило от усталости, хотелось только плакать. Я даже предпочитала вести дневник только после отдыха, чтобы не давать волю эмоциям.
А теперь — у нас в отделении опять много выписалось! Даже есть свободные места, о чем мы сообщили в приемное отделение скорой помощи.
Беру карту пациентов с назначениями, читаю: пациент Х, не знает, что у него умерла мама и интубированный брат в реанимации.... лучше бы я такое не читала...
Иду навещать очередного «моего» дедушку, с которым мы каждый раз прощаемся и каждый раз здороваемся, и каждый раз он обещает дождаться моей следующей смены. Он рад меня видеть. Улыбается. А я рада видеть его! Говорю: ты с каждым днем все лучше! Он смеется и отвечает, что я подняла настроение.
Очень аккуратно устраиваем видеозвонки с родственниками (не всем можно). Но кто смог поговорить и увидеть своих — на седьмом небе. А те, кто лицезрел родственника, пусть пока в больничной палате, рыдают, как дети.
Я уже рассказывала, что очень многие видели дорогих людей в последний раз в момент вызова скорой. После чего общались по телефону только с врачом на протяжении какого-то времени, пока не получали последний звонок с соболезнованиями. Но даже в таком случае — не могли проводить его в последний путь. Это очень жестоко, людям нужны хоть какие-то ритуалы, а без возможности хотя бы попрощаться — утрата еще тяжелее.
Весна. С каждым днем за окном становится все жарче, деревья почти полностью зеленые. Но пустынные улицы не радуют. Мы уже скоро месяц на карантине.
Читайте в следующей части дневников медсестры, как с помощью невероятной эмпатии она смогла спасти пациента, находившегося на волосок от смерти.
ЧИТАЙТЕ ДРУГИЕ ЧАСТИ ДНЕВНИКА
Часть 1 Реанимация рассчитана на шесть человек. Лежат 13. И все на искусственном дыхании...
Часть 2 Видишь смерть и плачешь, но под маской слёз не заметно
Часть 4 Больные орут по телефону на родственников: «Вы бросили нас умирать в больнице»