Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+7°
Boom metrics
Общество23 апреля 2018 10:30

Женщина с парализованными руками написала откровенную книгу-исповедь о своей жизни

Как выйти замуж по любви и получить профессию мечты, если у тебя нет рук
Надежда Тушина написала о своей жизни без рук книгу.

Надежда Тушина написала о своей жизни без рук книгу.

Недавно попалась мне в Сети необычная книжка – «Жизнь без рук». Автор – преподаватель истории и географии с сорокалетним стажем, любимая жена, мама и бабушка Надежда Степановна Тушина. Это была бы простая история счастливой судьбы, если бы не одна деталь: у писательницы парализованы руки. Руки-тряпочки. Все, что нам с вами кажется естественным, давалось ей невероятным усилием воли и трудом в поте лица. В Интернете книжка оказалась опубликована только до половины - героиня поступает в институт и знакомится с будущим мужем. А дальше – телефон автора. Жутко хотелось узнать, что дальше. Я позвонила, и через секунду услышала молодой голос: «Да, я Надежда Степановна». А через неделю пришла посылка с письмом: «Здравствуй, Даша! Высылаю тебе две книги, одна твоя, а другую пусть люди передают из рук в руки. Моя повесть имеет уникальный мотивирующий заряд. Переосмысление своей собственной судьбы читателю гарантировано». И действительно, прочитав исповедь Надежды Тушиной до конца, хочется горы свернуть.

В середине ХХ века в Кемеровской области родилась девочка. Ей повезло: мама-папа, сестры, брат, подружки, школа, игры и забавы – беззаботная детская жизнь. «В 1957 году в СССР проходил Международный фестиваль молодёжи. Парни и девушки разных народов, проезжая через нашу станцию, выходили из вагонов, приветствовали местных жителей, обнимались, обменивались сувенирами и значками. Но, как часто бывает, радость и горесть идут друг за другом. После фестиваля в нашем посёлке начались вспышки страшного заболевания – полиомиелита». Начинается, как обычный грипп, а последствия – паралич, полный или частичный… И даже – смерть. Наде казалось, ее это не коснется.

Надя (справа) с родителями и сёстрами - Августиной и Тамарой. Фото из семейного архива

Надя (справа) с родителями и сёстрами - Августиной и Тамарой. Фото из семейного архива

Девочка и смерть

«11 марта 1958 года. Эта дата врезалась в мою память как самая трагическая в моей жизни. Мы с подружками спешили в школу, весело болтая о пустяках. Настроение было чудесным, но где-то к концу третьего урока я почувствовала, что у меня «раскалывается» голова, ломит суставы и, словно клещами, тянет кожу на руках». У девочки начался бред, она потребовала... конфет. Ее отвезли в больницу. А к вечеру началась парализация. Сначала ослабела правая рука, потом левая сторона тела. «На другой день вызвали родителей, чтобы они везли меня в райцентр, где была больница для детей с острой формой полиомиелита. …У моей больничной койки сидели родители, почерневшие от горя. Помню их опущенные головы и согбенные плечи. Я заплакала, стала проситься домой, говорила, что очень соскучилась по братику. В постели я провела более трех месяцев. Парализованная...

Бог смилостивился, и смерть отступила. Перед моими глазами сиял белый потолок и окно, из которого просматривался клочок синего летнего неба, и по утрам и вечерам, когда открывали форточку, доносилось голубиное воркованье».

Жить ради отца

«Однажды в окне – отдушине в большой мир – возникло дорогое лицо отца, он смотрел на меня и улыбался. Волна радости захлестнула всё моё исстрадавшееся существо. От избытка чувств я готова была вскочить. И произошло чудо, я смогла поднять голову, дрогнул палец на правой ноге, и слезы счастья покатились из глаз…

В те секунды в моём детском сознании промелькнула мысль: «Я хочу жить ради отца, ради счастья видеть и слышать его…». Из больницы девочка вернулась уже летом. Подвижность вернулась, только руки повисли тряпочками навсегда.

«Лучше бы она померла!»

«В нашем доме поселилось горе, и атмосфера в семье стала гнетущей, она давила на психику, создавая нервозность. Мама без конца вздыхала, сетовала: «И почему это постигло нас? Уж я ли не смотрела за вами? Всегда обуты, одеты, обвязаны, накормлены». Её ежедневные стенания усугублялись посещением родственников и соседей, которые стремились навестить «несчастного ребёнка». Гармошку отца со стола упрятали в шифоньер – не вязалась она с несчастьем. Однажды тетя Лена с мамой сидели на крылечке. Тома (сестра – ред.) с девчонками играла на улице. Мне очень сильно хотелось побегать с ними. «Ну, иди потихоньку». Я вышла за ворота, заторопилась, пытаясь догнать девчонок. Нога подвернулась, и я упала лицом в гравий на шоссе. Кровь с разбитого лица заструилась по одежде, саднило колени…

Мать с тетей подхватили меня и унесли домой. Мама рыдала, будто ей было больнее, чем мне. «Да лучше бы она померла! Не мучились бы мы обе…»

«Делай и не надейся ни на кого»

«Утро. Мама не ставила меня на первое место в своей жизни. «Мам, одень!» «Жди! Мне некогда». С помощью зубов и стула с высокой спинкой я натягивала на себя осеннее пальто, обувала валенки, умывалась, подставляя лицо под струйки умывальника, и после этого садилась к печке. На моих коленях всегда лежала книжка. По-своему приспособилась пить и есть. Пила, зажав зубами край стакана. Ела, с трудом орудуя ложкой, которую придерживала левой рукой. Суп пила прямо из чашки. Во всяком случае, уже могла себя накормить. «Ну вот, ведь можешь. И делай-давай, не надейся ни на кого» - говорила мама. В этой её «занятости» была заложена мудрость. Не знаю, осознанно она это делала или нет, но я училась преодолевать обстоятельства, стремилась надеяться, прежде всего, на себя. Стала ловко орудовать ногами, помогая себе ими, словно руками. Пальцы на ногах приобрели небывалую подвижность. Могла ногой поднять что-либо с пола и положить на стол. Доставала книги с полки. Могла обернуть газетой книжку. Надевала на себя чулки. Настроение улучшалось. Я стала заниматься с трёхлетним братом, играла с ним, читала ему книжки, рассказывала сказки».

Прощай, школа?

Надомного обучения тогда в СССР не было. Девочка пыталась грызть гранит науки по учебникам, но без педагогов гранит не давался. Одна возможность поучиться – поездки на лечение. В санатории, в Пятигорске, Надя освоила письмо: «В апреле 1961 года я начала вести дневник, который стал для меня и лучшим другом, и личным психотерапевтом. С тех пор я веду его всю жизнь. Первые записи давались с огромным трудом. До болезни я писала, конечно, правой рукой. Теперь она была неподвижна, а на левой деформированной кисти пальцы едва, но всё-таки шевелились. Подружка вкладывала мне ручку между пальцами, перевязывала бинтиком, чтобы она не вывалилась. Зубами я брала рукав платья и, таким образом поднимая руку, макала перо ручки в чернильницу-«непроливайку» (люди моего поколения помнят, какими неудобными ручками мы пользовались, теперь их можно увидеть разве что в музее)».

Умственный голод Надя утоляет запойным чтением. «Как закалялась сталь» - настольная книга. Она восхищается Гагариным, горячо верит в «Программу строительства коммунистического общества». «Сегодня запущен космический корабль «Восход» с тремя советскими гражданами. Командир корабля – Комаров, космонавт-исследователь Феоктистов и врач Егоров. В нашей стране уже девять космонавтов. Я горжусь успехами моей Родины». А в 1962 году – добрая новость: открылась школа-интернат для детей, перенёсших полиомиелит. «Теперь я буду учиться, значит, исполнится моя мечта стать учительницей».

Я все преодолею

В 16 лет Надю кладут на операцию: вдруг получится «оживить» левую руку?

«Едва оправившись после операции, я приступила к занятиям. Соседка по палате, шестнадцатилетняя Валя, рослая розовощёкая девушка, никак не могла понять: «И к чему тебе эти одиннадцать классов, да ещё и институт? На работу всё равно не возьмут. Только зря мучишься. А мне и восьми классов хватит. Пенсию так и так дадут». Но я продолжала учиться. Рука была в гипсе, я умудрилась просунуть под гипс между пальцами авторучку, чтобы хоть как-то царапать на бумаге. Была цель: к концу учебного года сдать все зачёты за 10-й класс».

В день своего 17-летия Надя пишет: «Счастье – это семья, дом, работа по душе. И всё это в моих силах! Какие бы преграды ни встретились мне на пути, я не остановлюсь перед ними, я их преодолею!» Операция, к сожалению, не помогла восстановить руку.

Она получает аттестат зрелости – «одни пятерки и четверки, не стыдно поступать в институт». Подает документы в Новосибирский пединститут. И первый экзамен – сочинение – заваливает. Но проникшись к девушке, которая пишет без рук, ректор позволяет пересдачу. Устные экзамены она выдерживает блестяще.

Трудности социалистического общежития

«В начале октября я перешла жить в общежитие, и тут меня постигло некоторое разочарование. Вечером я попросила соседку помочь раздеться. В ответ неожиданно услышала: «Извини, но я тебе не помощница». Я вышла и стала вглядываться в лица жиличек, угадывая, кто же может помочь… Я бы и сама с горем пополам разделась, но в присутствии соседки делать это и зубами, и ногами, а фактически «в поте лица» я не могла, да и рядом не было привычных домашних подручных средств. …

Постепенно жизнь наладилась. Одеваться-раздеваться помогали соседки по комнате. В буфете кто-то, по моей просьбе, доставал из моего кармана деньги, помогал рассчитаться и относил на столик еду. В раздевалке любой мог помочь снять пальто. В аудитории на лекции я сидела за последними столами, их обычно оккупировали парни. Я царапала в своей тетради, стараясь из последних сил, а рядом со мной красавец Иосик Измайлов помогал мне переворачивать страницы… Через месяц меня знал весь институт. Однажды ко мне подошла скромная девушка, Валя Калюжная, которая училась по направлению из колхоза, и сказала: «Надя, давай я тебя буду собирать на занятия каждый день. Меня это будет дисциплинировать, и тебе польза».

Родственные души

Однажды Надя сидела с подружкой на берегу Оби, к ним подошли молодые люди. «Один был молодой, ещё парнишка, другой – старше, лет двадцати пяти… Он назвал себя Борис Тушин и подал мне клочок бумаги, где убористым почерком были написаны его координаты. Листок взяла подружка. Я была в лёгком плаще с широкими карманами, куда спрятала руки. Тушин не обратил на это внимания и, прощаясь, сказал: «Я вам напишу»… А потом полетели письма, Надя призналась: «Ты просто не заметил, что у меня парализованы руки…» В ответ Борис приехал. И тоже с признанием: «Почувствовал в тебе родственную душу и всегда буду с тобой».

«Мест нет!»

Вроде жизнь улыбнулась Наде: учеба, диплом, любимый человек. Только на работу осталось устроиться. Но у Надежды все иначе, чем у обычных людей.

«Начальник ГОРОНО, окинув меня критическим взглядом (маленькую, худенькую), отрубила: «Мест нет!» Отлично зная, что в некоторых школах требуются учителя истории, я упорно стала наведываться к ней. Видимо, я ее достала и однажды она процедила сквозь зубы: «Какая вам школа, вас из-за стола не все ученики заметят. А насмешки? Вам это надо?» Но потом в ГОРОНО сменился руководитель, и Надя получила место в школе рабочей молодежи. Юную коллегу встретили приветливо. Вскоре она стала преподавать и историю, и географию. Но не во всех коллективах было гладко.

«На следующей работе завуч потребовала целый ворох справок: сколько я имею право получать денег, могут ли мне оплачивать больничный и вообще имею ли я право работать. В пересмену отправилась в юридическую консультацию. Доброжелательный юрист сразу понял мою смятенную душу и подковал знанием законов. Я имею полное право работать, а требование справок – просто абсурд! Об этом я громко, при всех, сообщила завучу».

Мои выстраданные дети

Следующий этап счастья – дети. И снова Наде пришлось пробивать стены. Беременная, счастливая, она пришла в женскую консультацию и получила обухом по голове:

«Осмотрев меня, доктор сказала со всей категоричностью: «Сейчас напишу вам направление на прерывание беременности. – А зачем? Мне нужен ребенок. – У вас первая группа инвалидности, и неизвестно, как отразятся на здоровье беременность и роды». Врачи собрали комиссию, и снова давай Надю прессовать: «На последних месяцах беременности вам будет тяжело ходить, придется больше лежать, это плохо отразится на развитии плода,» - аборт и точка. Будущая мама бросилась к знакомому врачу, тот выписал справку: «противопоказаний для вынашивания беременности нет».

Надежда Тушина с мужем и детьми. Фото из семейного архива

Надежда Тушина с мужем и детьми. Фото из семейного архива

«Родился сын, потом и дочка. Двое малышей, рук не хватает. С мужем мы решили, что он увольняется и занимается семьей, а я пойду работать. Мне уроки провести легче, чем сидеть с ребенком, пеленать, варить, гулять и т.д. Тамаре было лишь два месяца, а я уже вышла из декретного отпуска. Вставала рано, лежа в постели кормила ее грудью, часть молока оставляла на потом. Боря готовил завтрак, провожал меня на работу, уводил сына Женю в садик и весь день крутился с дочкой по дому. Я ехала в школу к восьми утра в переполненном трамвае. Ночами Тома спала плохо, и я постоянно не досыпала. Зажатая между пассажирами, закрывала глаза, чтобы чуточку подремать. После первой смены летела домой кормить ребенка – и снова на работу, во вторую смену, к шести вечера. В выходные тоже вставала рано. Пока дети спали, готовилась к урокам: начитывала материал, писала планы, делала домашнюю работу. Ногами теперь уже хорошо мыла пол, стирала белье, гладила. Расстелив на полу покрывало, стоя на одной ноге, другой водила утюгом по белью. Ногами могла даже открыть консервы».

Без криков и ругани

«Боря сильно устал от дома, от детей, от моих приказов и понуканий, от однообразия жизни. Несколько раз хорошо напился. Я его не пилила. Сердце подсказывало другой путь борьбы с этим зельем: приходит муж в подпитии – милости просим! Посижу с ним, послушаю его пьяные речи. Утром «разнесла бы я его по кочкам, н что толку начинать скандал – к добру это не приведет. Подсаживаюсь и начинаю говорить: «Боря, ты же золотой человек! Умный и добрый. Эта проклятая водка столько хороших людей сгубила». Смотришь: понял, что он самый лучший и незаменимый муж на свете».

Надежда выписала Борису журнал «Трезвость и культура», а потом он и вовсе поступил в университет и стал учителем русского языка и литературы. Дети выросли. Сын – музыкант, дочь – воспитательница. Подрастают две внучки. «На пенсии жизнь только начинается», - решила Надежда Степановна и написала книгу. «Книгу я издавала на свою пенсию, - говорит она в письме, - передай мою просьбу читателям - внести посильную сумму на мою карту «Сбербанка».

Вот, собственно, и номер карточки. 63900 202 900306 8798. Она не просила публиковать его в газете. Это уже чисто моя инициатива.